Неточные совпадения
И так он свой несчастный век
Влачил, ни зверь, ни человек,
Ни то ни сё, ни житель
света,
Ни призрак
мертвый…
— Меня вы забудете, — начал он опять, —
мертвый живому не товарищ. Отец вам будет говорить, что вот, мол, какого человека Россия теряет… Это чепуха; но не разуверяйте старика. Чем бы дитя ни тешилось… вы знаете. И мать приласкайте. Ведь таких людей, как они, в вашем большом
свете днем с огнем не сыскать… Я нужен России… Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник… мясо продает… мясник… постойте, я путаюсь… Тут есть лес…
Женская фигура, с лицом Софьи, рисовалась ему белой, холодной статуей, где-то в пустыне, под ясным, будто лунным небом, но без луны; в
свете, но не солнечном, среди сухих нагих скал, с
мертвыми деревьями, с нетекущими водами, с странным молчанием. Она, обратив каменное лицо к небу, положив руки на колени, полуоткрыв уста, кажется, жаждала пробуждения.
Он бы уже соскучился в своей Малиновке, уехал бы искать в другом месте «жизни», радостно захлебываться ею под дыханием страсти или не находить, по обыкновению, ни в чем примирения с своими идеалами, страдать от уродливостей и томиться
мертвым равнодушием ко всему на
свете.
На них ничто не действует: одни — слепые фанатики, другие — педанты, схоластики: они в
мертвой букве видят ученость и
свет.
— Никак невозможно-с. В Кувшинниково еще заехать нужно. Пал слух, будто
мертвое тело там открылось. А завтра, чуть
свет, в город поспевать.
При лиловом
свете столовой мореного дуба все лица стали
мертвыми, и гости старались искусственно вызвать румянец обильным возлиянием дорогих вин.
Это
мертвое лицо точно светлело каким-то внутренним
светом только в присутствии Нюрочки.
Было далеко за полночь, когда Сергей, лежавший на полу рядом с дедушкой, осторожно поднялся и стал бесшумно одеваться. Сквозь широкие окна лился в комнату бледный
свет месяца, стелился косым, дрожащим переплетом по полу и, падая на спящих вповалку людей, придавал их лицам страдальческое и
мертвое выражение.
Ромашов быстро поднялся. Он увидел перед собой
мертвое, истерзанное лицо, с разбитыми, опухшими, окровавленными губами, с заплывшим от синяка глазом. При ночном неверном
свете следы побоев имели зловещий, преувеличенный вид. И, глядя на Хлебникова, Ромашов подумал: «Вот этот самый человек вместе со мной принес сегодня неудачу всему полку. Мы одинаково несчастны».
Затем Имярек вновь очутился в центре"большой деятельности"(в отличие от малой, провинциальной). Это было время, когда все носы, и водящие и водимые, смешались, когда
мертвые встали из гробов и ринулись навстречу проглянувшему лучу
света. Вместе с другими потянулся к лучу и Имярек.
— Родная моя! — говорю, — голубушка! живая ли ты или с того
света ко мне явилася? Ничего, — говорю, — не потаись, говори правду: я тебя, бедной сироты, и
мертвой не испугаюсь.
Между тем
мертвое лицо костенело; луч
света играл на нем; рот был полураскрыт, два ряда белых, молодых зубов сверкали из-под тонких, прилипших к деснам губ.
Кожемякин встал перед зеркалом, в
мёртвом стекле отражалось большелобое, пухлое лицо; русая борода, сжимая, удлиняла его, голубые, немного мутные глаза освещали рассеянным, невесёлым
светом. Ему не нравилось это лицо, он всегда находил его пустым и, несмотря на бороду, — бабьим. Сегодня на нём — в глазах и на распустившихся губах — появилось что-то новое и тоже неприятное.
Рейнсдорп спешил отвечать, что кончина императора Петра III известна всему
свету; что сам он видел государя во гробе и целовал его
мертвую руку.
Пьянствовали ребята всю ночь. Откровенные разговоры разговаривали. Козлик что-то начинал петь, но никто не подтягивал, и он смолкал. Шумели… дрались… А я спал
мертвым сном. Проснулся чуть
свет — все спят вповалку. В углу храпел связанный по рукам и ногам Ноздря. У Орлова все лицо в крови. Я встал, тихо оделся и пошел на пристань.
— Проклятая жизнь! — проворчал он. — И что горько и обидно, ведь эта жизнь кончится не наградой за страдания, не апофеозом, как в опере, а смертью; придут мужики и потащат
мертвого за руки и за ноги в подвал. Брр! Ну ничего… Зато на том
свете будет наш праздник… Я с того
света буду являться сюда тенью и пугать этих гадин. Я их поседеть заставлю.
Электрические огни примешивали к пурпуровому
свету раскаленного железа свой голубоватый
мертвый блеск…
Была одна до того старая, что казалось, вот-вот сейчас разрушится: она поводила обнаженными, страшными, темно-серыми плечами и, прикрыв рот веером, томно косилась на Ратмирова уже совсем
мертвыми глазами; он за ней ухаживал; ее очень уважали в высшем
свете как последнюю фрейлину императрицы Екатерины.
— Потому, — подхватила с внезапною силой Ирина, — что мне стало уже слишком невыносимо, нестерпимо, душно в этом
свете, в этом завидном положении, о котором вы говорите; потому что, встретив вас, живого человека, после всех этих
мертвых кукол — вы могли видеть образчики их четвертого дня, там, au Vieux Chateau, — я обрадовалась как источнику в пустыне, а вы называете меня кокеткой, и подозреваете меня, и отталкиваете меня под тем предлогом, что я действительно была виновата перед вами, а еще больше перед самой собою!
Где-где глухо брехнет спросонья собака, и опять
мертвая тишина кругом; только молодой месяц обливает и лес, и реку, и деревню своим трепетным молочным
светом.
Трое суток в бессменном дежурстве стояли над Каменкой мертвецы, угрожая незаряженными револьверами; и по ночам, когда
свет костров уравнивал
мертвых с живыми, боялись близко подходить к ним и сами охранявшие их стражники.
А как уже 20 лет всем в великую тягость было его ходившее по
свету мертвое тело, так и уборка этого тела в землю было только лишним затруднением для людей.
Ходившее по
свету, евшее и пившее
мертвое тело Серпуховского убрали в землю гораздо после.
Был очень солнечный августовский день. Он мешал профессору, поэтому шторы были опущены. Один гибкий на ножке рефлектор бросал пучок острого
света на стеклянный стол, заваленный инструментами и стеклами. Отвалив спинку винтящегося кресла, Персиков в изнеможении курил и сквозь полосы дыма смотрел
мертвыми от усталости, но довольными глазами в приоткрытую дверь камеры, где, чуть-чуть подогревая и без того душный и нечистый воздух в кабинете, тихо лежал красный сноп луча.
Тишина
мертвая, такая тишина, что, как выразился какой-то писатель, даже в ушах звенит. Время идет медленно, полосы лунного
света на подоконнике не меняют своего положения, точно застыли… Рассвет еще не скоро.
Положив на скамью
мёртвые ноги бывшего хозяина, Тихон сплюнул, снова сел, тыкая рукою в шапку, в руке его что-то блестело. Артамонов присмотрелся: это игла, Тихон в темноте ушивал шапку, утверждая этим своё безумие. Над ним мелькала серая, ночная бабочка. В саду, в воздухе вытянулись три полосы жёлтого
света, и чей-то голос далеко, но внятно сказал...
На этот раз до
мертвых нет мне дела.
Иной заботой занят я.
Вы помните, друзья,
Наш давний спор про дон Жуана?
Я говорил, что поздно или рано
Он будет мой. И что ж?
Свет победила мгла,
Не понял той любви святого он значенья,
Которая б теперь спасти его могла,
И слепо он свершит над нею преступленье.
Трудные переходы, пыль, жара, усталость, сбитые до крови ноги, коротенькие отдыхи днем,
мертвый сон ночью, ненавистный рожок, будящий чуть
свет. И всё поля, поля, не похожие на родные, покрытые высокою зеленою, громко шелестящею длинными шелковистыми листьями кукурузой или тучной пшеницей, уже начинавшей кое-где желтеть.
Борьба эта будто явилась с того
света, чтоб присутствовать при вступлении в отрочество нового мира, передать ему владычество от имени двух предшествовавших, от имени отца и деда, и увидеть, что для
мертвых нет больше владений в мире жизни.
— Как преувеличиваю? Тебе не видно — он
мертвый человек, посмотри его глаза. Нет
света. Да что у него?
Я говорил Гоголю после, что, слушая «
Мертвые души» в первый раз, да хоть бы и не в первый, и увлекаясь красотами его художественного создания, никакой в
свете критик, если только он способен принимать поэтические впечатления, не в состоянии будет замечать какие-нибудь недостатки; что если он хочет моих замечаний, то пусть даст мне чисто переписанную рукопись в руки, чтоб я на свободе прочел ее и, может быть, не один раз; тогда дело другое.
Так! для прекрасного могилы нет!
Когда я буду прах, мои мечты,
Хоть не поймет их, удивленный
светБлагословит. И ты, мой ангел, ты
Со мною не умрешь. Моя любовь
Тебя отдаст бессмертной жизни вновь,
С моим названьем станут повторять
Твое… На что им
мертвых разлучать?
Чтобы подразнить бабушку, Саша ел и свой скоромный суп, и постный борщ. Он шутил все время, пока обедали, но шутки у него выходили громоздкие, непременно с расчетом на мораль, и выходило совсем не смешно, когда он перед тем, как сострить, поднимал вверх свои очень длинные, исхудалые, точно
мертвые пальцы и когда приходило на мысль, что он очень болен и, пожалуй, недолго еще протянет на этом
свете; тогда становилось жаль его до слез.
Когда денежная сила была надорвана, на Злобина посыпались всевозможные случаи: между прочим, выплыло на
свет божий и «дело о
мертвом теле енисейского купца Туруханова».
И предметы, такие очевидные и
мертвые при
свете дневного разума, стали — иными, засияли и затуманились.
Но тишина была
мертвая. Гроб стоял неподвижно. Свечи лили целый потоп
света. Страшна освещенная церковь ночью, с
мертвым телом и без души людей!
Пройдет месяца два или три, и я буду там, в этом широком белом
свете, а этот странный молодой станочник с глубокими черными глазами все равно останется здесь, у своей «пестрой столбы», среди этих красивых, но
мертвых и бесплодных камней, над пустынной рекой.
С этими словами вновь низринулся ангел на землю и навеки потерялся среди слез ее и крови. И в тяжелой думе онемели небеса, пытливо смотря на маленькую и печальную землю — такую маленькую и такую страшную и непобедимую в своей печали. Тихо догорали праздничные кометы, и в красном
свете их уже пустым и
мертвым казался трон.
Не
мертвый, как зимой, а живой был весенний воздух; каждая частица его была пропитана солнечным
светом, каждая частица его жила и двигалась, и казалось Меркулову, что по старому, обожженному лицу его осторожно и ласково бегают крохотные детские пальчики, шевелят тонкие волоски на бороде и в резвом порыве веселья отделяют на голове прядь волос и раскачивают ее.
Мягкий таинственный полусвет, лившийся из окон, наполнял комнату. Серебристый узкий снопик лунного
света захватил часть стены и уперся в углу. Кругом царила
мертвая тишина. Только маленькие ящерки тихо шуршали, разгуливая по потолку.
Чудная картина открылась перед глазами, особенно ночью, когда взошла луна. Корвет шел между островами, освещенными серебристым
светом. Кругом стояла тишина. Штиль был
мертвый. Мириады звезд смотрели сверху, и между ними особенно хорошо было созвездие Южного Креста, лившее свой нежный
свет с какой-то чарующей прелестью. Вода сверкала по бокам и сзади корвета брильянтовыми лентами.
Еще не успел возвратившийся странник войти под кровлю отчего дома, как вся Сосновка сбежалась поглазеть на чудо дивное, на человека, что пятнадцать годов в
мертвых вменяем был и вдруг ровно с того
света вернулся.
— Голубушка!.. Марья Ивановна!.. — радостно вскрикнула Дуня. — Погостите подольше!.. Вы мне
свет и радость! При вас я ровно из забытья вышла, ровно из
мертвых встала… А без вас и день в тоске, и ночь в тоске — не глядела бы на вольный
свет…
Никому оно не нужно, всем оно в тягость — это «ходящее по
свету, едящее и пьющее
мертвое тело».
Мир там совсем другой. Люди не извиваются, как перерезанные заступом земляные черви. Не слышно воплей и проклятий. Медленно и благообразно движутся безжизненные силуэты святых старцев Макара Ивановича и Зосимы, сидит на террасе своей дачи святой эпилептик Мышкин. Трепетные, нежнейшие мечты Достоевского о невозможном и недостижимом носятся над этими образами. Нездешние отсветы падают на них и озаряют весь мир вокруг. И от нездешнего этого
света слабо начинает оживать
мертвая здешняя жизнь.
Вместо
мертвой девушки, вместо призрака горийской красавицы я увидела трех сидевших на полу горцев, которые при
свете ручного фонаря рассматривали куски каких-то тканей. Они говорили тихим шепотом. Двоих из них я разглядела. У них были бородатые лица и рваные осетинские одежды. Третий сидел ко мне спиной и перебирал в руках крупные зерна великолепного жемчужного ожерелья. Тут же рядом лежали богатые, золотом расшитые седла, драгоценные уздечки и нарядные, камнями осыпанные дагестанские кинжалы.
Но он молчал, неподвижный и черный, как памятник. В соседней комнате хрустнула половица — и вдруг сразу стало так необыкновенно тихо, как бывает только там, где много
мертвых. Все звуки замерли, и сам багровый
свет приобрел неуловимый оттенок мертвенности и тишины, стал неподвижный и слегка тусклый. Я подумал, что от брата идет такая тишина, и сказал ему об этом.
При слабом
свете лампочки, кроме белого покрывала, ясно были видны еще новые резиновые калоши, и всё тут было нехорошо, жутко: и темные стены, и тишина, и эти калоши, и неподвижность
мертвого тела.
«Женщина же, как Адамова девственность, из Адамовой природы и существа была теперь преображена или образована в женщину или самку, в которой все же сохранилась святая, хотя и утратившая Бога, девственность как тинктура любви и
света, но сохранилась потускневшей и как бы
мертвой; ибо ныне вместо нее в ней внешняя мать как четырехэлементная любовь стала родительницею природы, которая должна была принять в себя Адамово, т. е. мужское семя» [Там же, с. 327.].